Плюс-минус через год после окончания действия в каноне, Нейхардт Мюллер - полномочный представитель империи в автономии.
читать дальше
***
А город не спал.
Город светился множеством огней, как залитое фейерверками небо в честь дня рождения императора, шелестел шинами ночных такси и ругался нетрезвыми голосами выползающих из баров подгулявших столичных жителей, смеялся звонким и столь же нетрезвым девичьим смехом. Город жил.
Когда смотришь на ночной город, то можно подумать, что следов былых потрясений и вовсе не осталось в нем. Да и было ли что? Так, приснилось... Город тянется вверх, сверкает, смеется и пьет, будто в затяжном празднике в честь обретения свободы.
Флот-адмирал Нейхардт Мюллер знал, что не все так просто – ран на теле города предостаточно, и обгоревшие руины то и дело встречаются на пути, когда их совсем не ждешь, и мосты еще не все восстановлены до конца - из-за этого по утрам и вечерам тут бывают невероятные пробки. Власти автономии звездной системы Баалат делают многое для восстановления своей столицы, но испытывают денежные затруднения. Об этом Мюллер знал из отчетов, хотя и без них догадаться было несложно.
Нейхардт Мюллер тоже не спал – стоял у широкого окна своей новой служебной квартиры в Хайнессенполисе и смотрел на городские огни. Полномочный представитель империи в автономии, он прибыл на планету сегодня днем, и не успел ни обжиться, ни начать налаживать дела – даже чемоданы толком не распаковал. Только поставил в ванной на полку зубную щетку и бритвенный станок, да получил через горничную из прачечной представительства чистый и отглаженный мундир.
«Главный человек империи на планете Хайнессен – что за коварная должность» - Мюллер вздохнул. – «Довольно-таки новая, но уже большая часть людей, занимавших её, закончили плохо. Впрочем, тогда и Хайнессен был наш. Наш... Эх, да был ли он хоть когда-нибудь наш!»
Планета – пороховая бочка. Восстания, народные волнения, террористические акты, и неспособность имперских сил справляться с ними столь же эффективно, как на своей территории. Возможно, даже хорошо, что дела этой планеты в настоящее время находятся не в юрисдикции империи.
Полномочный представитель расположился в мягком кресле у окна, припоминая, что же у него завтра по плану. Официальная встреча в верхах – Фредерика Гринхилл-Ян, Юлиан Минц... Пресс-конференция... чтоб её... это здесь обязательная часть, и нужно быть очень внимательным. Вопросы сотрудничества, которые обязательно следует вынести для обсуждения на встрече... Мюллер налил себе кофе из кофейника с автоматическим подогревом и сделал глоток.
Дела мирного времени не тяготили его, как тяготили иных его коллег – адмиралов эпохи завоеваний великого императора. Многие места себе не находили, стервенея в рутине мирных дел, и какое-то время назад Мюллер опасался, что это может произойти и с ним. Но вскоре он понял, что, пока для него находится дело, на стенку от скуки и недостатка военных действий в крови он не полезет. «Возможно, это потому, что я никогда и не был мечом, как многие из нас. Меня даже тогда называли «железный щит». А щит... Щиты нужны и сейчас, возможно, более, чем когда-либо. О, ничего себе, Нейхардт Мюллер, я и не подозревал в тебе способностей мыслить столь витиевато. Может, стихи начнешь писать?»
Книга на полке притянула его взгляд – однако! «История последних лет Союза Свободных Планет», изданная в текущем году – Мюллер подцепил книжку и открыл – о, еще пахнет свежей типографской краской. Мюллер мысленно возблагодарил небо за то, что эта книга вошла в «книжное» оформление служебной квартиры полпреда, наряду с толстыми томиками законов и регламентами – не спится, и пролистать такую книгу – это будет любопытно.
В эту ночь полномочный представитель империи, зачитавшись, не уснул до пяти утра. Тогда и в городе тоже стало тихо – обычное затишье перед утренним всплеском жизни.
***
- И как вам ваш первый день на планете, господин полномочный представитель? – Юлиан Минц, кажется, не просто формально вежлив, и в чашке первоклассный кофе – тут знали, что он предпочитает его чаю? Или просто угадали?
- Ну... большую часть этого дня вы и сами видели, герр Минц.
Официальная встреча в правительстве, миссис Фредерика Гринхилл-Ян – госпожа президент и невероятно красивая женщина, телекамеры не в состоянии передать, насколько красивая вживую – деловое рукопожатие и щелчки затворов фотоаппаратов, как же, здесь без этого нельзя, и тут же – гораздо более знакомый господин Минц, который после официальных приветствий на камеру пригласил полномочного представителя на чашку кофе с печеньем в свой кабинет после завершения всех официальных вопросов первого дня.
Было в герре Минце нечто, располагающее к тому, чтобы спокойно принять подобное приглашение. И разговор в просторном кабинете с портретами Яна Веньли и Але Хайнессена на стене с этим вражеским командиром – стоп, теперь уже не вражеским, откуда такие мысли – незаметно для самого Мюллера сделался непринужденным, и приходилось напоминать самому себе: «Эй, Нейхардт, ты не с Валеном и не с Миттермайером тут беседуешь».
- Читал я вчера... точнее, уже сегодня... одну интересную книгу, герр Минц. – Книга по истории, не давшая полпреду выспаться, всколыхнула в нем некоторые мысли, которые хотелось проговорить... Проговорить именно этому человеку.
- И что это была за книга?
- Новейшая история Союза - кто-то поставил её на полку в моей служебной квартире, - Мюллер повертел в руках кофейную чашку. – Признаться, я недооценивал уровень отношений властей Союза с адмиралом Яном Веньли. Кое-что про эту темную историю с побегом Яна с Хайнессена я, разумеется, знал, но то, что и до этого были попытки обвинить адмирала, и это после того, что он сделал для своей страны... – Мюллер почувствовал, что сердится, и сбавил тон – Юлиан Минц в данном случае точно не нуждается в его эмоциях. Но ему, привыкшему, что талант и верная служба вознаграждаются и вознаграждались в империи, как правило, даже в темные времена Гольденбаумов, сложно было воспринимать это, не испытывая ярости. Человека, которого уважали даже в империи, хотела уничтожить собственная страна, которой он отдавал весь свой талант и свою жизнь – как нелепо и невероятно. Власть, которую этот человек мог бы сменить, если бы захотел, стоило пошевелить хотя бы пальцем ноги – но он не сделал этого.
Мюллер остановился – не хватил ли он лишнего, рассуждая здесь о Яне Веньли?
Юлиан Минц, впрочем, не прерывал и слушал очень внимательно.
- Но при этом я, кажется, понял, почему адмирал Ян не мог бы сражаться с нами на одной стороне. Мы... Многих из тех, кто был движущей силой переворота Райнхарда фон Лоэнграмма, тоже предала наша собственная система, и именно это стало для нас движущей силой для того, чтобы её разрушить. А адмирал Ян, встав перед лицом подобной ситуации, сделал другой выбор... Не могу сказать, что мне понятный.
- Знали бы вы, сколько было желающих сделать переворот для адмирала Яна даже без его собственных усилий, - Минц грустно улыбнулся, и Мюллеру вспомнились расхожие шутки про сокрушительную лень известного полководца, что тот бы и воевал, не просыпаясь, если бы существовала такая техническая возможность. – Если бы только он позволил. Но... сейчас я вынужден признать, что он был прав. Что бы мы все тогда не думали на этот счет.
- И почему же? – Мюллер удивленно приподнял брови.
- Переворот, который совершили вы, хоть и уничтожил прежнюю власть и перекроил систему, в конечном счете не противоречил ей. Власть, навязанная сверху, власть сильного лидера... Лидер сменился на более достойного и сумевшего улучшить доставшееся ему государство, но суть осталась прежней. А если бы мы сделали это для адмирала Яна, мы уничтожили бы демократию... Этого он и боялся. Власть «снизу» как изъявление воли людей – это основа наших основ.
- Но даже если выбирать, ваше большинство все равно бы выбрало адмирала Яна, насколько я понимаю вашу внутреннюю обстановку.
- Да, но тут есть еще один момент, что военный лидер не может быть и гражданским... А, да просто не хотел он связываться с политикой, это было совсем не для него.
Минц вздохнул и задумался о чем-то своем.
Мюллер повел плечами. В этом адмирала Яна он вполне мог понять – связываться с политикой в формате бывшего Союза он бы и сам не хотел, даже теоретически.
- Но все же нет никакой справедливости в том, что вас – тех, кто своими силами и оружием отстояли свои идеалы, добились уважения императора и заработали права на автономию и на образ жизни для всех этих людей - через установленный законами срок смогут сместить с постов ваши же народные массы.
- Почему же, это как раз и есть справедливо, - Юлиан улыбнулся. – Если мы не будем справляться...
- Или если найдется хитрец, способный играть человеческими умами и скармливать массам ложь, – Вероятно, это прозвучало резко и зло. - Один такой у вас уже был.
Кажется, Юлиан Минц все-таки вздрогнул.
- Никто не застрахован от всего. И автократия способна породить тирана, который будет скармливать массам ложь... и так тоже уже было, и не раз.
Нейхардт Мюллер кивнул и аккуратно поставил опустевшую чашку на блюдце.
- Что ж, мне нужно откланяться, герр Минц, в представительстве еще полно дел...
Мюллер поднялся.
- До встречи, господин Мюллер, - Минц протянул руку для рукопожатия. – Полагаю, на Хайнессене вам будет интересно. И... буду рад еще когда-нибудь выпить с вами кофе.
По лестнице Нейхардт Мюллер спускался в приподнятом настроении, и, когда понял его причину, удивленно присвистнул – кажется, его опасения, что ему будет здесь, среди чужих людей и собственных подчиненных, не с кем поговорить на равных, совершенно не оправдывались.